Весеннее обновление, или масленица как ноу-хау христиан и «интеллектуальный» пост
Павел Кузенков, беседовал Валентин Фролов. «Сретенская духовная семинария»
Масленица – уступка и отголосок язычества или в ней действительно есть какой-то смысл для христианина? Как она связана с Великим постом? И какие новые «вводные» появляются в посте для современного человека? Беседуем об этом с преподавателем Сретенской духовной семинарии, кандидатом исторических наук Павлом Владимировичем Кузенковым.
– Павел Владимирович, идет Масленица. Как православным относиться к тем торжествам, которые устраиваются на этой неделе – это ведь взято из язычества? Можно ли сжигать чучело зимы?
– Во-первых, это традиция не языческая, она просто древняя, восходящая к глубокой древности, а в христианстве все древние традиции переосмыслены заново, они не отрицаются. Что лежит в основе Масленицы? Весеннее возрождение, весеннее обновление творения. То есть это уже даже и в язычестве не что иное, как память о творении мира, которое каждый год возобновляется.
Известно, что все языческие традиции, даже шаманские, в основе своей содержат уже глубоко-глубоко забытое, но, тем не менее, отражение того древнего состояния человека, когда он общался с Богом. А здесь что происходит: каждый год мир как бы заново творится, потому что при творении мира происходило то, что как раз происходит весной – появлялись из земли ростки растений, прозябала нива, деревья распускались, рождались животные – молодняк. Все без исключения древние религии (можно их называть языческими) фиксировали это как великую радость, потому что не было ведь никакой гарантии, что весна придет, и поэтому все радовались этому. Но радость эта в то же время сочеталась с определенным напряжением, потому что предстояло пережить достаточно серьезную проблему: заканчивались запасы продовольствия, все то, что было накоплено осенью, и период где-то до июня в наших широтах был временем такого напряжения – от скудости питания и т.д.
Поэтому Масленица – праздник, с одной стороны, связанный с ожиданием напряженного периода, с другой стороны, радостный, потому что солнце, блины знаменитые наши, символизирующие не что иное, как солнечный диск. В других культурах на первом месте – пляски, танцы и т.д.
– У нас тоже на Масленицу много пляшут, а потом резко начинается Великий пост. Как к этому относиться?
– Это не только у православных – у всех христианских народов. И знаменитый карнавал происходит перед Великим Постом: саrnе vale – это же значит «прощай, мясо». Причем европейцы уже давно не постятся, а карнавал справляют. А у нас – приятное совмещают с полезным. С одной стороны, это радость, мир обновился, а с другой – испытание, сосредоточение, период, когда нужно обновить и самого себя. То есть, как природа обновляется, как бы заново рождается, так и человек должен вступить в новый годовой цикл после некоего внутреннего нового рождения. В чем смысл поста? Он же не для того, чтобы просто не есть, а для того, чтобы через телесное воздержание помочь духовному возрождению.
– Получается, что и в сжигании чучела зимы тоже есть логика – сжигать «старого себя»?
– Ну да, дело как раз в том, чтобы всем этим древним языческим празднествам давать новую христианскую оценку. Ведь почему в свое время Церковь с ними боролась? Потому что на заре христианства в языческие празднества вкладывался еще и определенный смысл, который противоречил христианству. Это было антицерковно, поэтому Церковь с ними последовательно боролась – и у нас, и в Византии – везде. Но теперь уже, когда угроза миновала, Церковь ничего против не имеет. По крайней мере, это никак не запрещено канонами, потому что это такая младенческая радость человечества, связанная с вполне естественным, Богом положенным природным циклом… Поэтому и блины, и сжигание чучел всяких, – это может приобретать и приобретает в христианстве, действительно, духовный смысл. И обогащает нашу традицию. Кстати говоря, такие традиции, идущие из язычества, есть во всех христианских культурах: у болгар – свои, у грузин – свои, у сербов – свои, у греков – свои. И сама Пасха к нам пришла из Ветхого Завета. Она тоже духовно переосмыслена! И Рождество тоже имеет какие-то древние корни…
– Господь Сам благословил переосмыслить…
– Конечно! И такое новое переосмысление древнего – это главное «ноу-хау» христиан: они способны дать духовное наполнение любому явлению, если оно действительно здраво в своей основе. Но тут важно понимать, что называется, иерархическую ценность праздника – что на первом месте… Здесь присутствует такая целостность восприятия. Это одновременно и праздник живой природы, частью которой является человек, и праздник человека, который уже смыкается с Божественным миром, то есть его души, которая, наблюдая за ликованием живой природы – телесной, вспоминает и о своем долге – долге обновления, творения, в духовном смысле слова.
Потому что не просто так Воскресение Христово еще именуется «восьмым днем», началом нового периода в истории мира – ведь произошло некое духовное обновление. И Пасха – это финал весенних празднеств, которые знаменуют собой уже начало в подлинном смысле, возрождение мира. То есть, Масленица – это предвкушение: еще ведь везде снег, еще все очень печально, но уже есть надежда на то, что придет весна. А Пасха – это уже зримое торжество весны
В христианстве это называется «Постная Триодь» и «Цветная Триодь», они образуют ожидание обновления и торжество. Очень красиво, вдохновляет! Но, опять же, очень важный момент – обновление требует собственного смирения. Смирение – для чего? Чтоб ликование было ярче. Можно ведь и не поститься, но тогда и радости такой не будет.
В древности достаточно долго велись споры о том, сколько должен длиться пост, нужен ли он вообще, но, в конечном счете, уже опытным путем пришли к тому, что самое правильное – сорокадневный пост. Кто слаб, кто не может, – его не будут корить, но нормой считается вот это. Понижать норму – неприлично, да и зачем? Поэтому споры о том, нужен пост или не нужен, должны, на мой взгляд, сводиться к тому, что никого нельзя принуждать к этому, но и нельзя говорить о том, что это «твое личное дело – хочешь постись, а хочешь не постись». Я сам, честно скажу, не могу поститься все время, у меня не получается, но я чувствую, что это моя слабость, что где-то я не дорабатываю. Потому что если план пропустишь, скажешь: «Да какая разница?», то это ощущение исчезнет, и исчезнет желание быть совершеннее.
– Сопутствующий вопрос: мы воздерживаемся от еды телесной во время поста, а сейчас мы все больше и больше поглощаем «информационную» пищу. Какие могут быть здесь ограничения?
– Конечно, для древнего, средневекового человека пост, в основном, относился к еде. Для современного человека гораздо более важным содержанием является воздержание от удовольствий нематериальных. Это важный момент! И это самое сложное. Потому что по канонам мясо, молоко нельзя, а все остальное – вроде бы как и можно. Но изменилась среда, и священники об этом говорят. Самое главное – это не пост деликатесный-продуктовый, а именно пост от всяких соблазнов. Потому что для того, чтобы действительно пройти это очищение, обновление, в современном мире нужно, прежде всего, с себя именно интеллектуальную шелуху стряхнуть. Именно она, налипая, мешает встретить Пасху достойно. Поэтому к посту относятся как раз запреты на всякие игры компьютерные – то, что тебя захватывает, и ты в этот момент понимаешь, что уносишься, теряешь свободу. И все то, что для человека приятно, но относится к страсти. Если ты чувствует в себе страсть какую-то, ты должен ее по возможности ограничить, ненадолго, на сорок дней. Ты уже потом поймешь, что это удовольствие не так для тебя необходимо, как ты думал раньше. Это важный момент – увидеть подлинную ценность всех этих страстей. Они же, как привычки, срастаются с человеком, а если он в себе это переборол, страсти уже теряют свою власть и свою былую привлекательность, показывая, что это неполезно.
Павел Кузенков
Беседовал Валентин Фролов
«Сретенская духовная семинария»
http://sdsmp.ru/news/n2539/
