Почему в подростковом кризисе виноваты родители
Катерина Мурашова
Почему в подростковом кризисе виноваты родители (+видео)
Детский психолог и писатель Катерина Мурашова продолжает беседовать с родителями на тему «Существует ли “правильное воспитание”, или Самые распространенные родительские ошибки». Начало беседы читайте здесь
Перерезать «пуповину»
– Один из двух маркеров подростковости – «самое главное в жизни – чтобы тебя понимали». Сидит иногда перед тобой такой подросток, и ты думаешь: «Зайчик, что ж тебя понимать-то?» Но он себя чувствует невероятно сложным. Ему главное, чтобы его понимали, всё остальное – ерунда.
Второй маркер – это «ненавижу». Если спросить взрослых людей: «Вы что-нибудь ненавидите?», абсолютное большинство скажет: «Ну что вы? Ненависть – это слишком сильное чувство, редко в жизни встречается. Я не могу сказать, что кого-то ненавижу». Если напирать, то скажут, что ненавидят Гитлера.
Подросток совершенно спокойно, не моргнув глазом, может сказать: «Я ненавижу младшего брата, манную кашу и учительницу по черчению».
Это – тоже признак подростковости. На самом деле подростковый кризис биологически не запрограммирован, мы делаем его своими руками.
– А как мы его делаем своими руками?
– Все понимают, что подросток запрашивает не право быть взрослым. Он понимает, что он – не взрослый в 12-13 лет. Чего же он хочет?
– Любви, несмотря ни на что.
– Любви, несмотря ни на что, запрашивают люди в любом возрасте. Я – далеко не подросток, мне всё равно ее хочется. Нет, он запрашивает что-то специфическое.
– Самостоятельности?
– Какой самостоятельности? Он же не может в 12 лет ни зарабатывать, ни жить самостоятельно. Чего он запрашивает? Какой самостоятельности?
– Равные права с родителями, уважение его границ, изменение своего социального статуса в семье.
– Вот это, пожалуй, – самое тонкое и самое точное. Когда ребенок рождается, он связан с матерью пуповиной. Пуповину сразу перерезают, но при этом, даже физиологически, она остается. Ребенок на руках у матери и мать – это одно тело. И когда мать выходит с ребенком и говорит: «Мы покакали», – это действительно общий процесс, они действительно покакали вместе.
Когда ко мне на прием приходит мать с ребенком, у которого 45-й размер ботинок, и говорит: «Вы знаете, у нас две большие проблемы: мы хамим учителям, и у нас плохие оценки…» – я сразу же спрашиваю: «Вы тоже хамите?»
Изначально «пуповина» есть, потом она начинает растягиваться. Допустим, ребенку три с половиной года, и он играет в песочнице, а мама сидит на скамеечке. Время от времени ребенок бежит из песочницы, кладет руки маме на коленки. Что это было? Проверка связи.
Ребенок прибежал, зарядился и побежал дальше. То есть эта пуповина еще есть, и, более того, по ней что-то качается. Дальше ребеночек растет, уходит всё дальше и дальше, у него появляются новые авторитеты. Например, первая учительница. Мама говорит: «Пиши домашнюю работу». – «Мария Петровна сказала: две клеточки вниз и три клеточки вправо». – «Какая разница?» – «Нет, мама, Мария Петровна так сказала».
Потом появляются авторитеты-сверстники.
В какой-то момент эта пуповина, которая всё еще была, растягивается так сильно, что становится болезненной для обоих участников.
Помните, я говорила, что «постучатся»? В этот момент «стучатся». В этот момент ребенок запрашивает пересмотр договора. Он еще не говорит «я – взрослый», он говорит «давайте что-то поменяем». Ребенок запрашивает пересмотра договоров на «взрослый – взрослый».
Что делают правильные родители? Они говорят: «Мы ждали этого долгими зимними вечерами, и, наконец, этот день настал», – берут большие красивые ножницы с красной ленточкой и перерезают ее. Говорят: «Конечно, зайчик, мы пересматриваем договор. Мы с тобой не совсем равны, потому что я зарабатываю деньги, а ты еще не зарабатываешь, но это – ничего. Я зарабатываю деньги, а ты больше работаешь по хозяйству, ты будешь покупать, еду готовим по очереди, бабушку парализованную делим пополам».
Иногда дети пугаются: «Ой-ой-ой, нет, кажется, я погорячился».
Но так сделают немногие родители. Большинство родителей, почувствовав этот момент, говорят: «Настало! Теперь он будет пить, курить, колоться» и начинают подматывать «пуповину» обратно. Ребенок это тоже чувствует, начинается грызня. Здравствуй, подростковый период.
Если ребенок ощущает, что ситуация такая, то у него остается один-единственный выход – перегрызть пуповину самому. Что такое перегрызть пуповину самому? Это встать в позу.
Чаще всего у ребенка получается ее перегрызть, хотя у него уходит на это какое-то количество времени, но вместе с пуповиной перегрызаются детско-родительские отношения. Детско-родительские отношения прекращаются, и тогда на установление человеческих отношений уходят годы, а иногда они не устанавливаются вообще. Формально они восстанавливаются, все встречаются на рождественскую неделю, но при этом человеческих отношений «взрослый – взрослый» так и не формируется.
– Как правильно «перерезать ленточку», чтобы ребенок не наломал дров?
– Вы не можете это предсказать. До того момента, как вы перерезали ленточку, вы же воспитывали ребенка, давали ему всё, что могли, объясняли, где добро, где зло. Всё, что вы туда вложили, с ним осталось.
Гарантировать, что ребенок это вынес для себя, не может никто. Гарантия у нас только на кладбище, да и то, по некоторым мировоззрениям, это еще не конец.
До того, как вы «перерезаете ленточку», в нашей культуре это – 12-14 лет, вы передаете ребенку ваше различение добра и зла так, как вы можете.
Программы и манипуляции
– Когда ребенку говорят не идти в лужу, а он упорно идет, как можно с ним бороться?
– Это – работа биологической программы. Официальный вопрос этой программы «что будет?», неофициальный – «как далеко я могу зайти?» Для того, чтобы продемонстрировать, что можно сделать, нужно каждый раз отвечать на этот вопрос.
У меня на столе лежат четыре вещи: два диктофона, кружка и бутылка воды. Если бы тут был ребенок, для него не было бы разницы между этими вещами, заработала бы программа. Ребенку нужно было бы всё. Вы можете представить себе семью, которая скажет, что все эти предметы не являются игрушками, давать их ребенку нельзя? Можете представить себе семью, которая даст поиграть с бутылкой? Можете представить себе семью, которая даст поиграть в бутылку с кружкой, но не даст диктофоны? А также семью, которая скажет: «Господи, отстань, возьми всё и играй»?
Все четыре семьи абсолютно правы. То есть они все правы на сто процентов. Возьмем «бутылочную» семью, которая сказала, что это можно, а диктофоны не дала. Наш ребенок поиграл с водичкой, а теперь ему нужно выяснить, нельзя ли всё-таки получить диктофоны тоже? Программа заработала.
Способов получения диктофона у него три. Первый способ – это прямая агрессия: «Дай! Дай! Дай!» В семье позеленеют, испугаются и дадут. Второй способ для детей с более слабой нервной системой – это нытье: «Ну мамочка, ну пожалуйста, ну на одну маленькую минуточку…» Что скажет мать? «Возьми, только успокойся».
Наконец, третий способ – это манипуляция. Один и тот же ребенок приходит к папе и говорит: «Папа, ты знаешь, мне так хочется, а бабушка говорит, что нельзя». Потом этот же ребенок приходит к бабушке и говорит: «Бабушка, так сильно хочется пирожка, а папа не разрешает». Ребенок испробует все три способа. Если какой-то закрепляется, то он и работает дальше.
Родители должны, исходя из своих собственных интересов, определить, что из этих предметов они дают ребенку, а что не дают, сообщить об этом ребенку, и выдержать все его попытки получить что-нибудь еще.
– Выдержать битье головой об стенку?
– Я вас уверяю, битье головой об стенку происходит недолго.
Установление границ
– Если родители уже совершили ошибку установления границ, это можно исправить?
– Конечно. Установление границ возможно в любом возрасте. Более того, поскольку это очень примитивная и очень экстравертная программа, она хорошо поддается психотерапии. Если вам достался такой супруг, то это – не повод разводиться. Дело в том, что, если границы не поставлены, у человека не формируется человеческого способа установления границ. Мы же ставим границы на протяжении всей жизни.
Вы пришли на работу в новую контору, что вы делаете первым делом? Если вы курите, вы выясняете, где тут курят. Вы же не пытаетесь закурить на рабочем месте, вы спрашиваете, где тут курят, как всё устроено, как начальник относится к опозданиям. Это – человеческий способ установления границ.
Если с установлением границ были проблемы, то у человека может на всю жизнь остаться способ установления границ с помощью тычка.
В средней школе это особенно заметно. Если кто-то работал с детьми, все знают, что всегда есть хотя бы один такой ученик: «Мария Петровна, а я ручку забыл, тетрадку тоже забыл. Марья Петровна, я в туалет хочу. Еще раз хочу». Таким же может быть начальник, который проверяет так подчиненных. Таким же может быть подчиненный.
Печальная ситуация, но, тем не менее, известная всем, кто работал со стариками. Любой сотрудник дома престарелых вам скажет, что старики тоже так делают. Если это – вменяемый взрослый человек, то проблема поддается психотерапии. Если же речь идет о ребенке, которому три года, то всё решается проще. Ребенок должен знать, что будет так, как вы сказали.
– Как реагировать на эти постоянные попытки проверить границы? Игнорировать?
– Нет, конечно. На любую попытку вы говорите, что именно будет. Вы говорите: «Зайчик, давай игрушки убирать и идем мыть ручки». Ребенок говорит: «Не пойду». Что дальше будет? «Зайчик, мне очень хочется, чтоб ты пошел, я готова дать одну минуту. В любом случае, это закончится – и ты пойдешь мыть ручки. Соответственно, жду еще одну минуту, скажу тебе, когда она закончится, потом потащу насильно – помоем, что получится».
Ваша задача – чтобы ребенок понимал, когда речь идет об императиве, будет ровно то, что вы сказали. Как только он это понимает, программа успокаивается.
Есть такая русская пословица «Лошадь можно привести к воде, но нельзя заставить ее пить». Всё, что вы говорите в этой форме, должно относиться только к «лошадь привести к воде».
Привожу пример. Вы можете сказать: «На завтрак у нас манная каша». Это – «лошадь привести к воде». Ребенок может возразить: «Я не хочу манную кашу». Вы ему повторяете: «На завтрак у нас манная каша». Ребенок может отказаться ее есть, но ничего другого не будет. Но вы не можете сказать ребенку: «Сейчас ты съешь у меня эту манную кашу». Почему? Потому что, даже если вы насильно в ребенка эту манную кашу запихаете, ребенок всегда может ее вернуть обратно. Это – «заставить лошадь пить». Поэтому вы не должны говорить ничего, что имеет отношение к «заставить лошадь пить», это девальвирует все остальные ваши слова.
У меня в кабинете дети часто разбрасывают игрушки. Это нормально, у меня много игрушек, и дети их разбрасывают. Соответственно, мама, уходя, иногда пытается сказать: «Сейчас ты уберешь игрушки». Я говорю: «Так, а если он не будет, то вы что сделаете?» Ждать сутки, пока он уберет игрушки, мы не можем, потому что у меня следующий пациент. Поэтому надо объяснить, что будет: «Сейчас игрушки надо убрать. В зависимости от того, кто их уберет, я буду очень расстроена или очень довольна. Если их придется убирать мне, я буду очень недовольна».
– А манипуляции возможны? Можно ли пообещать ребенку что-то выполнимое?
– Конечно, возможны. Вопрос в том, что ребенку, которому исполнилось четыре года, совершенно спокойно можно сказать: «Давай, сейчас ты уберешь игрушки, и я тебе дам конфетку», и это работает, но ему не всегда будет четыре, ему будет четырнадцать. Как вы будете тогда добиваться, чтоб он делал то, что вы хотите?
– У ребенка всегда есть какой-то интерес в жизни, и мы можем что-то ему предложить?
– Это так, но мне интересно, что вы будете ему предлагать, когда ему будет 14? Надо подождать, пока он сам потребует у вас чего-то: «Пап, дай 100 рублей. Я иду с девушкой в кафе, мне нужно 100 рублей». – «Хорошо, но только тогда ты делаешь это, это и это».
«Чудовища»
Однажды ко мне пришли родители без ребенка и сказали: «Нам очень стыдно это говорить, но мы воспитали чудовище». А «чудовища» при них нет. Я спрашиваю: «Сколько лет чудовищу?» Они говорят: «Тринадцать». Первое, что я подумала – то, с чем я не работаю, это наркотики. Я спрашиваю: «Наркотики?» Они говорят: «Нет». Я говорю: «Алкоголь?» Они говорят: «Нет». Я говорю: «Криминал?» Они говорят: «Нет».
Что же сделало «чудовище»? Родители работали, ребенка воспитывала бабушка. Бабушка водила в кружки, бабушка забирала из школы. Были прекрасные отношения, но бабушку разбил инсульт. Бабушка не умерла, но ходить не могла. За несколько дней до того, как родители пришли ко мне, отец увидел через дверь, что ребенок вынес бабушке горшок и просит за это рубль… Он даже сыну ничего не сказал, потому что пришел на кухню, выпил стакан валерьянки.
Родители говорят: «Мы, собственно говоря, даже не знаем, зачем мы пришли». Я спрашиваю: «Ребята, а вы за оценки платили когда-нибудь?» Они отвечают: «Да, в четвертом классе так было, кто-то посоветовал, платили. Сначала было лучше, а потом всё вернулось обратно, и мы перестали». Они сами показали ребенку, что товарно-денежные отношения в семье возможны.
Можно покупать послушание ребенка, но всегда нужно понимать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если вы согласны на эту мышеловку, вы можете так делать.
– Что же делать, если силой заставлять нельзя, покупать тоже?
– Когда ребенок поймет, что вы исполняете свои обещания, он будет вас слушать. Никому не нужно, чтоб его мыли целиком, когда обещали помыть только ручки. Ребенок должен понять, что будет так, как вы сказали. Это очень вменяемая программа. Она становится невменяемой только в ситуации неопределенности.
Диванная загадка
Рассказываю притчу. В квартире есть мама, папа, бабушка, ребенок полутора лет и пружинный диван. Чего хочет ребенок? Попрыгать на диване. Граница тут очень примитивная: либо можно прыгать на диване, либо нельзя прыгать. Если можно прыгать на диване в этой семье, то ребенку просто говорят: «Можно прыгать на диване, прыгай, пока не разобьешься». Если нельзя прыгать на диване, то при любой попытке ребенка попрыгать на диване ему говорят: «Нельзя прыгать на диване», – и снимают его с дивана.
Поскольку ребенку полтора года, и есть три взрослых человека, то, надо думать, ребенок практически никогда на диване прыгать не будет, всё-таки редко ребенка полутора лет оставляют одного. Как реально обстоят дела в этой семье? Мама считает, что на диване прыгать нельзя, это опасно. Почему? Потому что ребенок может удариться виском о стол, который стоит рядом с диваном.
Папа считает, что на диване прыгать можно, потому что если ребенок не будет тренироваться, то у него не разовьется ловкость, прыгучесть, и его опасность удариться виском об угол чего-нибудь возрастет. Бабушка, в принципе, согласна с мамой, она считает, что на диване прыгать опасно. Но когда бабушка говорит по телефону, она готова закрыть глаза на то, что ребенок прыгает на диване.
А теперь вы, люди, которым не полтора года, скажите мне, пожалуйста, если в комнате одновременно папа и бабушка, которая не говорит по телефону, можно прыгать на диване? Если это студенческая семья, которая вся живет на иждивении у бабушки, то прыгать нельзя. Если это папа-бизнесмен, то прыгать можно.
Ребенку полтора года. Ему всего лишь надо знать, можно прыгать на диване или нет? Ребенок в квартире не один, и если мы устраиваем ребенку такую жизнь, то, со значительной долей вероятности, у ребенка развивается невроз. То есть, как правило, мне с этой программой приходят уже с невротизированным ребенком, который уже перестал спать, есть, стал капризничать на пустом месте. Это – очень характерный признак, когда ребенок капризничает непонятно почему. Это значит, что регуляционные механизмы исчерпаны нашим родительским отношением, вот и всё.
http://www.pravmir.ru/katerina-murashova-3/
