Я никогда не мог поверить в смерть
Протоиерей Владимир Волгин
Родился в 1949 г. в семье служащих. Окончил политехническую школу с физико-математическим уклоном, учился на режиссерских курсах Всесоюзного телевидения. После телевидения работал экскурсоводом в «Останкинском дворце-музее творчества крепостных». В 1969 г. принял крещение. С 1972 г. был алтарником в разных храмах Москвы. В 1979 г. рукоположен в диаконский и в иерейский сан архиепископом Курским и Белгородским Хризостомом. До 1995 г. служил в деревенских храмах епархии. Заочно окончил Московскую духовную семинарию и академию. В 1995 г. по благословению Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II переехал в Москву. Настоятель храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках.
Бог есть любовь
Всю свою жизнь я занимался поисками любви. И став верующим человеком, я понял: Бог есть любовь, и все отношения с людьми должны быть завязаны на любви. Некоторые древние отцы и жены стяжали ее за очень небольшой период времени. У меня же этот опыт имеет протяженность в несколько десятков лет, и стыдно становится от того, что находясь в глубоком возрасте, я еще не стяжал Бога. Поэтому до сих пор несмотря на свои годы я стремлюсь к совершенной любви.
Простоял три минуты и вышел обновленным человеком
– Как и когда вы приняли решение креститься?
В юности я состоял в авангарде комсомола. С точки зрения основателя клуба юных коммунаров при газете «Комсомольская правда» Симона Львовича Соловейчика, писателя и журналиста, мы должны были вдохнуть новую жизнь в умиравшую комсомольскую организацию.
С удовольствием я участвовал в сборах в разных городах Советского Союза, занимался волонтерством. И что я почувствал? Я отдаю любовь, а сам ничего не получаю взамен! Обратного наполнения не происходило. И только от Христа я получил восполнение той любви, которую затрачивал на людей и на мир.
Где-то лет в 15 или 16, я еще был комсомольцем, мне приснился сон: будто я катаюсь на лыжах и выхожу на поляну. На ней церковь с накренившимся барабаном, средневековая, XIV-XV века. Я рассматриваю ее и вдруг вижу, как из закрытых дверей выходят три седобородых старца, и непреодолимая сила меня повергла перед ними на колени. Проходя мимо меня, каждый из них осенил меня крестным знамением. И медленно они удалились. Я встрепенулся и изо всех сил на лыжах погнался за ними. Но они исчезли. Это был удивительный сон, который навсегда запечатлелся в моей памяти.
Мой брат первым принял крещение. А через полтора года крестился я. Брат, тоже священник, прирожденный художник и один из первых иконописцев в советское время, закончил элитную суриковскую школу. Во время учебы в Полиграфическом институте в 70-е годы он ездил с друзьями собирать иконы.
Некоторые из них он хранил дома, развешивая на стене. Иногда в наше отсутствие папа снимал эти иконы. Брат их снова развешивал и так повторялось из раза в раз. В конечном итоге папа сказал: «В следующий раз, когда вы уйдете, я иконы сожгу». Не знаю, откуда я набрался дерзости, но ответил: «Имей в виду, что вместе с этими иконами в печке окажется твой партбилет». С тех пор папа иконы снимать перестал. Видимо, почувствовал правду в моих словах.
– Почему вы крестились?
– Потому что обосновал для себя, что Бог есть. Этому сопутствовал ряд событий. Вот мне приснился сон. Вот я влюбился в девочку из параллельного класса, мучился три года, очень страдал. Ведь когда Бога нет, то для тебя любимый человек становится Богом. Однажды я зашел в церковь Пимена Великого на Новослободской, простоял там три минуты и вышел обновленным человеком – почувствовал, что страдание осталось по ту сторону. Там произошла моя встреча с Богом.
Были и испытания веры. Как-то юношей 17 лет я пришел в церковь Нечаянной Радости в Марьиной роще. К тому времени я уже сжег комсомольский билет, как свое прошлое. И в церкви ко мне подошла пожилая женщина, стала расспрашивать, почему я пришел, взяла меня за руку очень нежно. А потом спрашивает: «Как тебя зовут?» – «Владимир!» С ней вдруг что-то произошло прямо на глазах, она стала трястись, сжимать мою руку, ее ладонь стала мокрой, и она повторяла: «С таким именем ты никогда не спасешься!» Но я знал, что люди, приходя в церковь, непременно встречают препятствия, понял, что это препятствие, и отнесся очень неболезненно.
Постепенно во мне сформировалось доказательство существования Бога: мир развивается – сперва одноклеточные, многоклеточные, затем человек, как Гамлет сказал, «краса вселенной, венец всего живущего, основа мирозданья», и так до бесконечности, а бесконечность есть Бог.
– Помните свое крещение?
– Я ничего не знал, кроме отчасти прочитанного Евангелия. Крестился в храме Преображения Господня в Переделкине, там был баптистерий для взрослых. Крестивший меня священник ничего запоминающегося не сказал. О Боге он не сказал. О том, как познать Его, он не сказал. К чему стремиться, не сказал. Но тем не менее совершил крещение. И когда меня погружали в воду, и когда я вышел из воды, то ощутил в себе радость, которая не посещала меня ни до, ни после того. Это состояние сопровождало меня на протяжении недели или двух: легкость, парение, радость.
Я никогда не мог поверить в смерть
В детстве у меня было суставное заболевание. Летом меня выводили на двор, и я сидел на стуле. Я не болел футболом, волейболом, но меня интересовала интеллектуальная жизнь, шахматы, шашки, я обыгрывал всех напропалую. На меня восставали те, кого я обыгрывал, люди, гораздо старшего, чем я, возраста, меня отгоняли, как щенка, от шахматной доски. А рядом была песочница, я брал в руки песок и бросал в тех, кто меня отгонял. Я маленький был, но очень страстный.
– Ребенком вы любили смотреть на погребальные процессии. Почему?
– Это было неосознанное стремление заглянуть за край жизни. Когда происходили похороны, гроб с покойником выносили на улицу во двор и все прощались. Мне всегда хотелось посмотреть в лицо покойника, за грань его лица!
– Вам удалось заглянуть за эту грань?
– Нет! Но я никогда не мог поверить в смерть. Никогда!
Я помню, услышал передачу, которая пришлась по моему настроению. В ней рассказывали, что человек умирает и распадается на органические и неорганические вещества, которые становятся питательной средой для растений, и подумал: «Как хорошо умереть и вырасти цветком!» Но вскоре эта мысль ускользнула от меня. Я не хотел быть просто цветком, но желал остаться тем, кто я есть. Неверие в то, что жизнь заканчивается смертью и после земной жизни иной не существует, сопровождало меня на протяжении всего пути до обретения веры.
Тридцать два человека в пяти комнатах
– Расскажите о своих родителях.
– Мои родители вышли из «того» мира. Мой отец, Анатолий Васильевич, родился в 1906 году, мама, Мария Харитоновна, в 1910 году, в еще христианском государстве.
Дедушка со стороны мамы был верующим человеком, приучал детей к церкви. Он закончил жизнь преподавателем МГУ.
В труде игумена Дамаскина (Орловского) о мучениках и исповедниках XX века рассказывается, как дедушка служил инспектором гимназии и старостой собора в Шуе, когда в 1922 году был издан декрет о конфискации церковных ценностей, он встал перед дверями храма и сказал большевикам: «Только через мой труп». Его повели на трибунал. Но главой тройки оказался бывший ученик дедушки и он, почитая его, помиловал и отпустил на свободу.
Моя мама родилась в Уральске. Удивителен русский человек и совмещает в себе многое! Мама была атеисткой и хранила в шкафу газеты с портретами и статьями Сталина. А до революции, обладая абсолютным слухом, пела в церковном хоре. Это была русская Эдит Пиаф, с мощным голосом и удивительной артистичностью. Когда у нас по праздникам собирались гости, и она исполняла песни и романсы, у наших окон собирались люди. Исчерпав свой репертуар, мама пела стихиры Пасхи «Да воскреснет Бог». Самое удивительное: в 76 лет она обратилась к Богу, а в 85 лет умерла блаженной христианской кончиной. Ее отпевали на пасхальной неделе под пение пасхальных стихир.
Отец окончил реальное училище для детей состоятельных родителей в Нижнем Новгороде. Он вырос в либеральной среде. Его отец был крупным гидроинженером- строителем, председателем Инженерного общества. Папа рассказывал, как дедушка, зажигая лампадку перед иконой, говорил, что если Бог есть, то во славу Божию, а ежели Его нет, то и так красиво.
Нас у родителей четверо детей – мой брат, я и две старшие сестры. Наши родители, к сожалению, не заложили в нас православную веру – мы росли неверующими, но явили нам пример человеческого достоинства и окружили нас любовью, смогли осолить ей наши души. Этот ориентир – поиcк любви – не подвел нас и привел к обретению Бога.
Троицкие переулки на Цветном бульваре, где мы жили, находились не только рядом с бывшим, а ныне действующим подворьем Троице-Сергиевой лавры, но и с уголком Дурова. Вот уж действительно: «по улицам слона водили». Иногда мы видели шествие по улицам слона с дрессировщиком, который либо ехал верхом на слоне, либо шел рядом с ним. Зрелище было исключительным! Надо сказать, что быт Москвы 50-х был иной, чем Москвы 60-х. Автомобилей было мало, вся развозка происходила на лошадях с телегами. У нас рядом находилось швейное производство, и я помню повозки, груженые его изделиями. То тут, тот там ты слышал голоса: «Точу ножи, ножницы, бритвы!». Или: «Собираю бутылки!». Жить было веселее.
– Какой была жизнь семьи московской интеллигенции в то время?
– Еще сохранялась инерция нравственных ценностей, заложенных христианством в русского человека. Дома у нас всегда царил мир, радость, несмотря на бедность существования нашей семьи в советское время. Никогда родители не унывали из-за этого. Всегда дом был полон гостей, родители уступали им лучшее место, кровать, на которой они спали, а сами ложились на пол. Мы жили в двухэтажном доме, в 18-и метровой комнате в коммунальной квартире. Вы можете себе это представить? 32 человека проживало в 5 комнатах. Туалет один, раковина с холодной водой одна. Одна четырехкомфорочная газовая плита на всех! И мы не ссорились.
– Да... сегодня порой два человека в трехкомнатной квартире не уживаются!
– Изменилась структура ствола нравственной жизни человека. Если предположить, что ствол изнутри гнилой, то плодов дерево не принесет. Как говорил отец Иоанн (Крестьянкин): «Раньше человека воспитывало все общество, а сейчас только родители».
Мне шесть лет. По нашему переулку идет пожилая женщина, с моей точки зрения «бабушка». Несет авоську и бидон. Я иду за ней. Единственный раз, хотя я не был хулиганом, коснулось меня что-то смутное, и мне захотелось выбить из рук бабушки бидон. Я выбил и убежал. И наблюдаю из-за угла моего дома, как бабушка беседует с моей мамой. Мама, обладая невероятным педагогическим талантом, провела со мной беседу, после которой мне никогда больше не захотелось совершать подобных поступков. А сейчас? Ребенок по отношению к тебе что-то сделал. Ты пошел к родителям. И что ты получишь в ответ? Часто грубость, а может и агрессию.
Как-то я ехал на машине с женщиной, председателем райсполкома в Курской епархии, и она говорит: «Сейчас уже той любви нет. Вот раньше когда мимо нашего села проходили люди, и в пути их заставало вечернее время, мы спорили домами за право их упокоить и накормить». Так что чувства добра и странноприимничества были свойствами поколения, жившего в советское время.
– А атеизм?
– В советское время люди верили в то, что «что-то или кто-то есть». Ведь смотрите: мы выстраиваем планы, думаем, что они реализуются. И вдруг несмотря на благоприятное стечение обстоятельств, они разрушаются. И наоборот. Один врач встретившийся мне на пути, говорил: привозят больного, с точки зрения врачебной он должен умереть. Ты на него не обращаешь внимания, а все силы прикладываешь к спасению другого, которому, как ты понимаешь, помочь можно. Почему-то он умирает, а тот, кто был безнадежен, оживает и живет. И врач закончил свое повествование словами: «Жив Господь!»
— Когда я в 1970 г. приехал в Псково-Печерский монастырь, и познакомился там с будущим схиигуменом Саввой, он мне сказал: «Я тебе, Володя, даю заповедь, которая тебе покажется очень легкой.
На самом деле это делание всей жизни — не осуждай людей». Через пень-колоду я начал исполнять это послушание. И точно могу засвидетельствовать, что неосуждение — это путь к стяжанию любви.
Я прошел между каплями дождя
– Ярким явлением заката советской империи было диссидентство. Кого из диссидентов вы знали?
– Диссидентский мир коснулся меня отчасти. Я знал Александра Огородникова. После того, как его выгнали из ВГИКА за диссидентские взгляды, он работал дворником в туберкулезном диспансере (особняк, построенный Саввой Морозовым) напротив метро Проспект мира. Мы там встречались.
Несмотря на то, что я никогда не мог относиться одобрительно к атеистическому советскому режиму, мне претила ненависть диссидентов к власти. Хотя люди они были интересные, образованные и в чем-то умные. В чем-то, потому что абсолютно умный человек живет по евангельским заповедям и не хулит властей, понимая, что все – в руках Божиих, а не человеческих. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: «Человек! Что ты хочешь бренной своей рукой отодвинуть от себя промысел Божий, изменить его?! Ты не можешь этого сделать!»
Когда был книжный голод, я занимался – и здесь я был диссидентом сам – с моим знакомым печатанием духовной литературы. Как это ни странно в КГБ, где была лучшая аппаратура, на ней мы воспроизводили страницы с текстом духовных книг.
– И вас ни разу не засекли?
– Господь хранил. Милостию Божией я прошел между каплями дождя. Вот эпизод: мы возвращаемся с моим другом и французами от академиков, живших за городом, за двадцать пятым километром. А двадцать пятый километр – это тот километр, за который иностранцы не могли проникать. Мы ехали на дипломатической машине. И вот мы чувствуем, что нас кто-то пасет сзади. Около ГАИ нас останавливают. Выходим из машины. Говорят: «Вы должны дождаться французского консула».
И мы с другом понимаем, что если мы дождемся консула, то окажемся не во «французском посольстве». Мой друг знал английский язык, я что-то лопотал на французском, и гаишники думали, что мы тоже иностранцы. Мы кружили вокруг ГАИ и незаметно перешли на другую сторону шоссе, где вскочили в подошедший автобус, добрались до Одинцова, а там сели на московскую электричку.
В другой раз Александр Огородников пригласил нас с другом на семинар, но что-то нам помешало. В тот вечер пришло КГБ, и всех арестовали, то есть если бы мы были там, арестовали бы и нас.
От родителей услышал: «Мы от тебя откажемся»
– Вы занимались физикой, режиссурой, писали стихи, а нашли себя в священстве. Как найти свой главный талант и реализовать его в жизни?
– Мне повезло. Почему? Я, несмотря на всю свою страстность и греховность, чувствую себя избранником к пастырскому служению. Это избранничество совершилось, когда мне было 18 лет, и я думал: хочу быть тем- тем-тем. Могу ли я совместить творческую профессию с нетворческой? Что мне может принести удовлетворение?
Я нашел ответ не в течение часа, а продолжительного времени. Я понял, что хочу помогать людям в их скорбях, в их болезнях, в их трудностях жизни, прежде всего духовных. И я задумался: как это удобнее сделать? И почему-то решил, что через священство, ничего не зная ни о Церкви, ни о священстве. Я с радостью сообщил об этом родителям, на что услышал: «Мы от тебя откажемся».
Это, конечно, был шантаж, и они бы никогда не отказались от меня, потому что очень меня любили. В 30 лет лет я стал священником. Господь меня призвал. Каждый человек должен ощутить призвание. Не искусственно выстроить что-то, но почувствовать и последовать по пути, указанному Богом. А если ты этого еще не ощутил, проси у Бога, чтобы Он открыл тебе путь.
– Как вам удалось сменить творческую работу на телевидении на тихую жизнь на сельском приходе?
– Моя жизнь была достаточно многообразной. Я был известным человеком на телевидении того времени, так как одним из первых стал использовать спецэффекты – раздвигающиеся шторки, по разному сменяющиеся картины – в передачах. Телевидение было местом удивительных встреч с актерами, художниками, антропологами, учеными.
Я помню выдающегося академика Сергея Петровича Новикова. Мы с ним проводили физико-математические теле- олимпиады, и он, глядя на задачи, которые предлагались, говорил: «Ну, это очень простая задача», а мы понимали, что если он сейчас предложит свою, то уже вряд ли кто-то в мире сможет ее решить! На наших телеспектаклях я встречался с великими артистами – Грибовым, Мосальским... Это был калейдоскоп, в котором я вращался, восхищался, удивлялся, вдохновлялся. И вдруг в одночасье все исчезло. Эмоционально пережить было трудно. Тот мир очень меня привязывал к себе.
– А ваше прошлое – работа на телевидении, занятия самиздатом, связи с диссидентами и иностранцами – сказалось на принятие священного сана?
– Я шесть раз поступал в семинарию, и меня не брали. Как-то инспектор семинарии мне сказал: «Вас не пропускает ЧК». ЧК мною интересовалось и, конечно, препятствовало рукоположению. В 1976 году, когда я поступал в Ленинградские духовные школы, митрополит Никодим (Ротов) хотел меня незаметно для властей «протащить» в академию. И Святейший патриарх Кирилл уже позднее мне рассказывал, как он пришел после утверждния списков поступивших к уполномоченному по делам религии, и когда тот увидел мою фамилию, затопал ногами и закричал, что не хочет слышать моей фамилии. Во мне советская власть видела лидера. Такой священник ей был не нужен.
– Почему ваше рукоположение стало возможным?
– По молитвам старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Мне было 22 года, а он говорил, что когда вы женитесь, то станете приходским батюшкой. Мы с моей матушкой венчались в Сухуми на Новом Афоне (в Москве это было опасно). Священник, венчавший нас, не зная ничего о нас, сказал: «Скоро будешь московским священником».
И вот в 1979 году архиепископ Хризостом Курский и Белгородский дерзновенно рукоположил меня и моего брата, как и многих других, кто с точки зрения советской власти никак не мог быть священниками. При этом он говорил: «Готовьтесь быть священниками без приходов, вам никто не даст регистрацию!» Благодаря дипломатическому дару владыки Хризостома, регистрацию нам дали, но уполномоченный по делам религии Белгородской области был снят за это с должности, на которой прослужил 25 лет.
– Что наполняло вашу жизнь в деревне?
– С 8 и до 30 лет я писал стихи и прозу. Я встречал примеры поэтов и писателей, которые жили в деревнях и там творили. И у меня была импрессионистическая мысль – уехать в деревню и писать... Но при всем своем желании, я понимал, что уеду ненадолго, потому что привык к смене картин, к калейдоскопу событий, к удобствам.
А в чем изюмина священства? Почему, став священником, я не испытал никаких притеснений со стороны географии и неудобств жизни? Священство самодостаточно: священники совершают божественную литургию, причащаются Христовых Таин. Люди начинают к тебе стремиться, и ты видишь, что ты, вернее, Господь через тебя, приносит благо людям. Это наполняло смыслом нашу жизнь в деревне, освящало и радовало. Мы никогда не затосковали о Москве!
И без асфальта можно прожить
– Вспомните ваш любимый приход?
– Чернянка, храм Успения Богородицы Белгородской области. Это самый яркий мой приход. Здесь я стал служить не реже среды, пятницы, субботы и воскресения. Плюс там было огромное количество тех, кто крестил тайно от властей своих детей. Ко мне потянулись люди, истосковавшиеся по священнослужителю, который бы отвечал на их вопросы. До меня был священник, когда ему звонили в дверь, выходила матушка и говорила: «Что вам нужно? Я вместо батюшки!» И не солоно хлебавши, люди уходили восвояси. Я открыл им двери, люди воспряли, а я чувствовал, насколько необходим им. Это приносило мне огромное счастье!
Но я погорел. На чем? Уполномоченному районного масштаба я сказал, что уполномоченный Белгородской области – церковный враг номер один. И вот к нам приезжает владыка, отслужил службу, пригласил меня: «Отец Владимир! Предлагают либо вас перевести на другой приход, либо меня. Кого вы выбираете?» Естественно я сказал: «Переводите меня». И владыка продолжает: «Когда уполномоченный стал мне рассказывать, что вы считаете его врагом номер один, я спросил – а вы что друг номер один для Церкви?» Конечно, уполномоченный на этот вопрос не мог ответить утвердительно, но я все-таки полетел на другой приход, в глухомань.
Приход в Чернянке был очень материально обеспеченным. Три отпевания в день, десять крещений. Мне постоянно засовывали бумажки в карман – я эти деньги раздавал людям нуждающимся.
А когда меня перевели на другой приход, раз в десять беднее, я почувствовал, что Господь борется с моим сребролюбием. Вроде мы никогда с матушкой не копили денег, но в чем я почувствовал сребролюбие? Я пытался за счет сребролюбия увидеть искру благодарности в глазах человека, которому давал деньги!
Больше я не мог помогать нуждающимся в той степени, в какой помогал раньше: вместо 10 рублей я давал рубль. Это меня угнетало, пока я не смирился.
Многое в жизни происходит так: Господь борется с твоей страстью, пока ты не смиришься. А вот другое – асфальт. Во многих деревенских приходах меня ничего не смущало, и матушку мою тоже – ни туалет, ни вода на улице, меня смущало только то, что не было асфальта. Дождь выпадет – грязь! Сапоги я не любил, не любил, чтобы они были в земле. Я городской житель.
Как-то мы приехали в Печоры и встретили там нынешнего схиархимандрита Илия, он тогда только вернулся с Афона, он был еще отцом Илианом и водил экскурсии по пещерам, очень нежно к нам относился. И вот он спрашивает мою маленькую дочь: «Алевтиночка, как ты поживаешь?» Она отвечает: «Дом на боку, сарай на боку и грязь – по колено». Но с другой стороны, как только прокладывали асфальт, надо было собирать чемоданы, нас отправляли на другой приход! И мы смирились с тем, что и без асфальта можно прожить.
– А как вернулись обратно в Москву?
Возвращение в Москву связано тоже с моей дочерью Алевтиной. Как-то мы уезжали в Печорский монастырь к отцу Иоанну (Крестьянкину), нашему духовному отцу. И на вокзале нас провожала группа моих духовных детей. Среди них был нынешний отец Константин, очень высокого роста, который вдруг говорит: «Патриарх!»
Я озираюсь и вижу куколь патриарха Алексия. Наши вагоны оказались рядом. А Алевтина полюбила патриарха после того, как в 1991 году в Курско-Белгородскую епархию привозили мощи святителя Иоасафа Белгородского, и весь Белгород вышел навстречу святителю. Мы были на этих торжествах и участвовали во всех патриарших богослужениях.
И вот когда мы оказались по соседству с патриархом, родилось желание встретиться с ним, не знаю у кого более горячее у меня или у моей дочери. Я понимал, что если я войду в его вагон, меня попросят выйти. И я придумал сценарий. Я говорю: «Алевтина (а я заметил, что патриарх любит детей), ты придешь в вагон, возмешь благословение у Святейшего и скажешь, что твой папа из Москвы, служит в Курской епархии, и он, если вы не возражаете, хотел бы вам задать некоторые вопросы».
Этот сценарий удался, патриарх сказал нам в полдевятого придти к нему. Мы беседовали около часа. Затем он благословил меня сослужить ему в Псково-Печерском монастыре. Для меня, деревенского священника из Курской области, это было как в космос улететь! Патриарх так и говорил: «Ваша дочь – первопроходица. Она проложила вам дорогу к патриарху».
Патриарх очень по- доброму относился к нам. И когда пришла буря со стороны моего правящего архиерея в Курской епархии, когда он пожелал меня перевести на другой приход и разрушить всю мою пастырскую деятельность, поставил условие: «Вы не должны ездить в Москву и к вам никто не должен приезжать из духовных чад».
Я ответил: «Владыка, я же не в заключении. Благословите меня иметь себя отреченным от епархии». Владыка подписал мое прошение. Я встретился с патриархом, рассказал ему об этом и в 1995 году вернулся в Москву. А в 1996 году Святейший предложил мне на выбор несколько приходов, из них я выбрал два – Софии Премудрости Божией и Святого Антипы у Пушкинского музея.
Когда женщина возглавляет семью, это ее разрушает
– Можно бесконечно любоваться вами и вашей матушкой. Как создать одну и на всю жизнь семью?
– В современном мире потерян институт добрачных отношений. Мы все торопимся. Живем в невероятно ускоренном времени, которое стремится к завершению, обязывает нас принимать быстрые решения. Отец Иоанн (Крестьянкин) говорил: встретились люди, стали симпатизировать друг другу, нужно три года, находясь в брато-сестринских отношениях и имея плотное общение друг с другом, испытывать себя!
Ведь каждый из нас в большей или меньшей степени артист! Все мы хотим показаться хорошими! Ну я могу «быть хорошим» года полтора... с незнакомыми людьми. А как только они становятся «своими», можно себя и «проявить»! Показать все свое нутро! Поэтому старцы наставили на трехгодичном испытании.
На второе место я бы поставил правило: если ты не был женат, ты должен себе найти такого же человека, никогда не состоявшего в браке. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Что же вы вступаете во второй брак! Как же вы можете так делать, если одной клялись в верности? Как вы сейчас клянетесь в верности другой?» Зачем же ты стремишься вступить в брак с человеком, который уже был в браке?!
И третье, часто люди вступают в брак без родительского благословения. Я замечал еще в атеистические времена: когда люди преступали благословение родителей и все-таки вступали друг с другом в брак, эти браки разваливались. Одни быстро, другие на протяжении 10–15 лет. Родительское благословение необходимо!
Кроме того, у нас потерян институт самого брака. Жена должна слушаться и быть помощницей мужу. А кем сейчас являются жены? Сегодня это мы – помощники нашим женам. Мужская природа с этим не согласна. Мужская природа понимает, что она – главенствующая. Когда женщина возглавляет семью, это ее разрушает.
Разрушение семьи происходит и в связи с абортами, и от того, что люди применяют контрацепцию, потому что после убийства благодать Божия отходит и уже тебя не поддерживает, не цементирует. И главное: отношения супругов не основаны на церковной жизни и на советах с духовным отцом.
– Если семья все-таки распалась, что делать?
– Молиться Богу. Когда я служил на первом приходе, я познакомился с одной женщиной. Ей было 60 лет, она ходила в нашу церковь. Она рассказала мне о своей судьбе. Воспитанная в христианских традициях, она решила выйти замуж не за того, кого бы полюбила, а за человека, с точки зрения человеческого общества пропавшего – дебошира или пьяницу, чтобы его привести к вере. И нашла такого.
Они прожили около 30 лет. Дебоширить он перестал, но пил, бил ее. Она была вынуждена скрываться в сарае, в огороде. Раза два убегала домой, но мать ее спрашивала: «Он тебе изменил? Нет? Тогда возвращайся домой!» За три года до моего назначения на этот приход, он перестал пить. И когда я стал служить на этом приходе, я передавал ему самиздатовские книжечки для чтения. Я думаю: она исполнила свою миссию жены-христианки. Она прожила жизнь в мученичестве и привела заблудшего к Богу.
– Но это пример святой женщины!
– А мы должны стремиться к чему? Любой брак есть мученичество. Разные характеры, разные силы, разные взгляды на жизнь. Плюс внешние обстоятельства, которые потрясают семью. Часто современные люди забывают о своей ответственности: муж должен отвечать за семью и обеспечивать ее материально. Жена должна рождать и воспитывать детей, любить мужа и относиться к нему с нежностью и послушанием.
Необходимы и компромиссы. Почему? Каждый имеет недостатки – и жена имеет недостатки, и муж имеет недостатки. Если ты не смиришься с этими недостатками, то горе тебе! Тебя будут раздражть ее недостатки, а ее будут раздражать твои недостатки!
Моя матушка знает мои недостатки, и знает, что она может разбиться вдребезги, а не добьется от меня ничего, потому что это связано с моим способностями – я не так способен к чему-то. И это надо великодушно простить и больше не требовать!
Я говорил своей дочери перед тем, как она поступила в школу: «Если ты будешь учиться плохо, и я буду видеть твою неспособность, то получай колы и двойки! Но если я буду видеть твою способность к предмету, а ты будешь учиться плохо, я стану с тебя взыскивать!»
Когда мы видим, что человек такой и не может ничего сделать, то что с него требовать! Здесь нужен компромисс. Компромисс – это прощение и великодушие. Понимание того, что это есть данность от Бога. Как же ты можешь изменить человека? Никак! Есть вещи, которые человек не может преодолеть! А есть вещи, в которых рано или поздно он может измениться. Так, глядя на свою матушку, я стараюсь не осуждать людей и кротко относиться к обстоятельствам жизни.
– До сих пор?
– Конечно! И святые продолжали учиться, чтоб возрастать из меры в меру!
Как победить грех и услышать Бога
– Как услышать голос Бога в повседневной жизни?
Этот вопрос очень многх волнует. Меня он в свое время тоже волновал. И я понял, в чем заключается воля Божия: в том, чтобы мы исполняли заповеди. Если ты стремишься к исполнению заповедей, ты исполняешь волю Божию. Что больше нужно человеку?! Он постепенно становится святым, Господь по мере совершенствования человека приближается к нему и воздействует на его душу. Иногда посылает ангела, иногда является Сам, иногда Пресвятая Богородица.
Бывают ситуации более сложные, они не касаются заповедей. В этих ситуациях хорошо иметь вдумчивого духовника, который помолится и скажет: поступай так, потому что Господь мне это положил на душу (а Господь обязательно положит правильный ответ, если человек обращается с верой, а духовник с верой обращается к Богу). Но чаще всего вопрос: нарушить мне заповедь или не нарушать.
– Как победить грех?
Наши родители курили: и мама, и папа. При этом они говорили нам: «Если будете курить, только с 18 лет». И вот в 18 лет я купил с чувством полной самостоятельности пачку сигарет «Ява». Я жил тогда в материальном отношении скудно, но купил себе дорогие сигареты за 30 копеек, выкурил и мне стало противно. Но жадность сгубила: я сохранил пачку вместо того, чтобы отдать ее родителям, потягивал и в конечном итоге втянулся.
В 20 лет я крестился и понял, что курение – это грех. Я бросил курить, не курил полгода и уже начал превозноситься над друзьями, желающими бросить, но сам вскоре сорвался. Другой раз я бросал курить так: я выбросил пачку сигарет в урну и думаю – все больше не буду. Прошел несколько шагов, крайне пожалел о безрассудном поступке, но залезать в урну мне было неудобно, поэтому я с нетерпением добежал до сигаретного ларька, купил сигареты и успокоился. Я понял: у меня полный паралич воли.
И думаю – что же мне делать бедному? Никто не мог мне дать совета! И только у Нилуса я прочитал о том, как он бросил курить в связи с болезнью жены. Она около месяца лежала с высокой температурой, таяла на глазах. И он упал на колени и стал молиться Пресвятой Богородице: «Исцели мою жену, а я совершу жертву – брошу курить, но я не смогу этого сделать сам, помоги мне!» После этой молитвы он застал жену исцеленной, с холодным лбом, а он будто и не курил никогда, и больше к курению не возвращался.
Я вспомнил эту историю и перед принятием священства оставил курение. Я стал молиться Богу, как он Богородице: «Господи, я хочу бросить курить, но сам я не могу, помоги мне!» И вот меня рукополагают и я больше не курю, и меня больше не тянуло. Господь освободил. И если я превозносился над друзьями, когда бросил сам, то здесь мне нечем было тщеславиться – не я бросил, а Господь исторг из меня страсть курения.
Так что мы должны иметь устремление и не ждать у моря погоды. Если б я молился: «Господи, освободи меня от этой страсти» и ждал бы, то может и не было бы результата. А когда есть намерение, не аморфное, а острое – я хочу, но не могу, то, как Иоанн Златоуст говорит, «Господь целует намерение человека» и Сам начинает помогать.
-Когда матушка носила под сердцем нашу дочь, мы спрашивали отца Иоанна (Крестьянкина): «Как воспитывать детей?» Я думал, батюшка развернет перед нами целую мировоззренческую концепцию.
А он ответил очень просто: «Если не хотите, чтобы дети пили – не пейте, не хотите, чтобы дети курили – не курите, не хотите, чтобы блудили – не блудите. Авторитетом своей собственной жизни».
Всякая ли власть от Бога
– Как в вас сочетается трезвая оценка власти и почтение к ней?
– Это сочетание вложил в меня Господь. Вы помните, как ученики просили Христа: «Умножь в нас веру»? И я долгое время не понимал ответа Христа: «Когда исполните все поверенное вам, считайте себя рабами, ничего не значащими!» Я задавался вопросом: «Каким образом это относится к умножению веры?» И только потом понял, что ничем в жизни мы не должны гордиться – ни красотой, ни талантом, ничем! Все от Бога.
Только грех не от Бога. Поэтому все, что в нас вложено доброго, – от Бога. И несмотря на то, что на протяжении нескольких лет в меня пытались внедрить ненависть к власти, я не принимал ее. Не принимал мысли о кровавости власти. Я неосознанно ощущал, что Господь попускал те беды, которые свалились на русских людей и на Россию ради того, чтобы мы оказались сейчас в свободе воли и вероисповедания.
Вы спрашиваете: откуда в вас это сочетание? А вы посмотрите: как умирали мученики? Священномученик митроплит Киевский умирал со словами: «Господи, прости им, не ведают, что творят!» И многие мученики умирали так. Эти, можно сказать, фашисты совершали геноцид на нашей земле. А он говорит: «Прости им, Господи, не ведают, что творят».
Подлинное сознание христианина заключается в понимании того, что все – в руках Божиих. Как-то отца Иоанна (Крестьянкина) спросили: «Какой ужас, эти люди...» А он ответил: «А разве Господь не сильнее этих людей?!» Людей, творящих зло, нужно любить больше, чем людей, творящих добро.
– Иррационально...
– Поэтому и апостол Павел говорит: «Мы безумны ради Христа».
– Сегодня снова многие ругают власть. Что бы вы сказали им?
– Я бы отослал их к чтению апостольских посланий Иакова, Иуды. И тот, и другой, и апостол Павел тоже, – все они говорят о том, что нужно почитать власти, молиться за царей. А в какое время жил апостол Павел, помните? Это было первое гонение со стороны властей на христиан, и они отсекли ему голову. А он говорит: «Почитайте властей своих». А что он произносит, когда слуга ударяет его по лицу? – «Бог будет бить тебя, стена подбеленная!» Но когда ему говорят: «Кого ты хулишь?! Это же первосвященник!», апостол отвечает: простите, я не знал, что передо мной такой человек, Господь заповедовал почитать власти. Вот какое отношение должно быть у нас!
А главное: те, кто ругают власти, не понимают очень важной истины! Она касается абсолютно всех. Это слова Серафима Саровского: «Стяжи мир, и вокруг тебя спасутся тысячи». Тысячи спасутся, но ты стяжи мир! Почему ты, не имеющий мира, требуешь его стяжания другим человеком? Стяжи мир сам! Покажи пример! Вы стяжаете мир, я, окружающие нас люди... От нас зависит преображение не только нашей семьи, но и общества, государства, власти. От нашей молитвы и от нашего стяжания Святого Духа!
– Вы знали многих старцев. Каков их главный наказ вам?
– Когда меня рукоположили в священники, я спросил отца Иоанна (Крестьянкина): «Батюшка! Какое напутствие вы мне дадите в моем священнослужении?» Он ответил: «Будьте предельно строги к себе и предельно великодушны к другим».
– А какой завет вы бы хотели оставить вашим духовным детям?
– Я бы хотел, чтобы дети развивали тот начаток веры, который был в нас – во мне и в моей матушке, потому что мы – начало того пути ко Христу, которое было заложено Богом после разрыва нашей истории России с православием.
http://www.pravmir.ru/creative/protoierey-vladimir-volgin-ya-nikogda-ne-mog-poverit-v-smert
